Часть восьмая. 48 часов и картина "Свет".

    Учёный, Павел Флоренский доказывал, что - цвет в окружающем мире мы видим потому, что ЦВЕТ - это важнейшая характеристика иного Высшего мира.
    В физическом мире есть только шкала электромагнитных волн, а цветности КАК ЦВЕТА - нет.
    Иными словами, наш ум РАСКРАШИВАЕТ мир в цвета, которые он "видел" в мире ином (вспоминая, встречая во сне или находясь на грани).
    Конечно, подобную теорию я принимала за очередной бред, т.к. вообще  то представляла, откуда берутся сюжеты у Петра, а цветовую гамму, какой  бы Мир ему не подбрасывал, держала под контролем.     И при появлении угрюмости на холсте - устраивала скандал и резала холст на мелкие кусочки, ибо то положение, в которое мы попали и, причём в затяжном порядке - далеко от гармонии и от общепринятой нормы человеческого бытия.
    Я требовала радугу, чтоб каждый мазок не только радовал глаз, но и грел душу. В нашей ситуации угрюмость могла довести меня до срыва и это в лучшем случае, а в худшем...
    По этому с искусством Киреева мне было всё предельно ясно. Наблюдая за его работой, была уверена, что этот процесс проходит в состоянии медитации, т.е. в зимний период пишет только тёплые картины, чтоб согреться. В летний период, когда изнывает от жары - только зимние пейзажи.
    В общем, то он и сам до конца не понимает, что пишет, всё идёт как бы экспромтом т.к. пишет миллиметровыми мазками и очень медленно, примерно 1 картина в месяц. А сейчас и того хуже - 1 картина в три месяца. Так, что по окончанию работы он уже не помнит, что хотел написать изначально.
    Конечно же, я бы  не  вспомнила  о профессоре Флоренском, если бы Киреев не умудрился побывать в коме, порядка 48 часов. Затем, приходя в норму, потребовал, чтоб вынесли всё цветное из  рабочей комнаты, вплоть до книг - любой цвет его  раздражал и рассредоточивал. Неосознанно Пётр пытался, как бы  сохранить то цветовое ощущение, которое держалось в нём после выхода из комы.
    Подбор красок был тёмный, но я не протестовала, мне было любопытно - а что человек чувствует, находясь на грани. Мазок за мазком ложился на холст медленно и скрупулезно.
    Наблюдая за рождением новой картины, появилось чувство  тревоги, постепенно   переходящее в ощущение чего - то далекого, забытого, но до боли знакомого и родного. С холста на меня смотрело моё детство- дом, в котором родился Пётр, не вписалась песочница, в которой мы выросли.
    И на свет появилась картина «Отчий дом», я не проявляла своих чувств, боялась спугнуть процесс, мне хотелось, чтоб в этой цветовой гамме рождались и рождались следующие картины... Отчётливо понимая, что эта картина лучшая из всего, что мужу удалось написать. А возможно это просто моё?!!
    Из сознания не выпадала реакция профессиональных художников на эту картину - они с удивлением останавливали свой взгляд на ней и: молча уходили. Больше  наш дом художники не посещали.
    Подобная реакция  меня  немного озадачила, но не огорчила, т.к. посторонняя муза  для меня  в нагрузку. Мне бы со своей справиться.
    А моя муза, на счастье, начала работу над следующей картиной - не отрываясь от цветовой гаммы  «Отчего дома», от мольберта, не тратя сил на перекур и перекус, с лёгкостью родились картина « Свет» и « Ночной пейзаж».
    И тут меня прорвало. Я уже видела эту коллекцию в выставочных залах мирового масштаба. И даже с Эрмитажем  уже была на «Ты»! Ликовала вслух, представляла, что утерла нос всем приходящим и уходящим наставникам.
    Потеряла над собой контроль - в приказном порядке указала мужу, что и как писать.
    И Пётр, назло моему указу, написал в этой же цветовой гамме, но издевательскую картину - «Керченские дворики».  На фоне наших гаражей стоит всеми покинутая иномарка.
    Больше к мужу я не цеплялась. После этих картин от него ушло море, и не мудрено, т.к. живьем он его не видел 18 лет.
    И даже в тот момент, когда на холсте появились натюрморты,  во мне взрывался новый протест – (не царское это дело, мужику цветочки рисовать!) я молчала, четко понимала, что на данном этапе другого не дано. Но, родился внук, и к Петру вернулось море, более тёплое и сказочное.
    Эти три картины, которые неожиданно ворвались в нашу коллекцию и в мою душу дали понять, что музу нельзя заставить жить по правилам, держать под контролем.
    Есть ли в них печаль, меланхолия или любовь к жизни - не знаю, но знаю точно: в них киреевские 48 часов, которые втиснулись между Небом и Землёй. И судя по картинам, не так уж там и плохо…

Часть I.   Вступление
Часть II.  «Возвращение Таары»
Часть III. «Венецианские фантазии»
Часть IV. Казаки
Часть V.  Керченские пейзажи
Часть VI. Профессор Стивен Хокинг и «Буковый лес»
Часть VII. Керченский пролив, коса Тузла и "ядрена мать"
Часть VIII. 48 часов и картина «Свет»
Часть IX.  "Беловежское соглашение"