Rambler's Top100
    

Главная| Судьба | Галерея | Благодарности | О сюжетах | Гостиная | Контакты


Часть I.   Вступление
Часть II.  «Возвращение Таары»
Часть III. 
«Венецианские фантазии»
Часть IV. Казаки

Часть V.  Керченские пейзажи
Часть VI. Профессор Стивен Хокинг и «Буковый лес»

Часть VII. Керченский пролив, коса Тузла и "ядрена мать"
Часть VIII48 часов и картина «Свет»
Часть IX.  "Беловежское соглашение"

         Меня часто спрашивали журналисты: откуда берутся сюжеты у Петра? На этот вопрос я никогда не могла дать четкий ответ. И не потому, что терялась перед диктофоном или телекамерой - за моей спиной - комсомол и сцена, а потому, что в течение многих лет я и для себя не могла найти обьяснения: - как рождаются сюжеты у человека, который на протяжении десятилетий видит природу только из своего окна?
         Ежедневно видеть перед собой жилое пятиэтажное здание, кусок неба, старушек, сидящих на единственной скамье, ребятишек, играющих на площадке и единственное разнообразие - Времена года. Времена года меняются, подбрасывая свои сюжеты и свой колорит. Старушки уходят, дети подрастают, но приходят новые старушки, рождаются новые дети - жизнь продолжается. И это единственное, что видит перед собой человек, который имел смелость взять кисть в неподвижные руки и стать художником!
         В течение многих лет я так же не могла понять, почему не устаю, и меня не тяготит подготавливать холсты к работе, мыть и подавать кисти, добывать краски и все, что необходимо для художника; почему с душевным трепетом жду рождения каждой картины, и принимаю ее с неописуемым восторгом; почему тягостно расстаюсь с картиной и ревностно слежу за дальнейшей ее судьбой. И только убедившись в том, что «моя» картина заняла почетное место у нового хозяина, зачастую в спальне, успокаиваюсь, так как вижу, что она пришлась по душе, она нужна, ее любят и у нее будет хорошая судьба, т.е. «моя» картина не окажется на чердаке или на свалке, забытой и заброшенной.
         Я не могла понять, почему я, человек, который не представляет себя смиренной, терпеливой, никогда не стоящей на позиции подмастерья, в течении 10 лет с любовью и радостью выполняет роль этого самого подмастерья у художника Петра Киреева?
          Многое мне было непонятно в человеке, с которым не расстаюсь 40 лет. Петр для меня ежедневная загадка, тайна, которую пытаюсь разгадать и понять то, что не поддается логике, а порой не находит обьяснения. Как можно писать море, от которого веет морской свежестью, как можно писать закаты и восходы, которые бьют по глазам своей реальностью? Как можно писать то, к чему не прикасаешься более 15 лет? О каком вдохновении художника может идти речь, если Петр реалист, а его жизнь можно отнести к разряду негативного, замкнутого пространства?
          Каждый из нас часто начинает понимать близкого, когда его теряет. В 2002 году с Петром случился гипертонический криз, сопровождавшийся микроинсультом, приковавшем его к постели. О какой работе над холстом могла идти речь, если отсутствовало малейшее проявление движения? В один миг меня охватил дикий страх. Страх – это мощная разрушительная сила, раздирающяя душу, как коршун, раздирающий дичь. Но от этого чувства я избавилась 20 лет назад и научилась не подпускать этого безбожника к себе - всегда стараюсь понять, проанализировать ситуацию и отбросить его.
          Боялась ли я за Петра? Нет! За 20 лет он перенес столько, что этот криз -пыль для моряка, более того, Господь Бог всегда на его стороне. Я боялась за себя - смотрела на сиротливо брошенные кисти и краски, на подрамники и холсты и всем своим существом чувствовала, что уже не представляю себя без рождения картин. Все стало бесцветно, безвкусно и не интересно. Я смотрела на картины и впервые резко почувствовала - от них веяло моим детством и моей юностью, а у нас с Петром она была одна на двоих.
          Работа над холстом для Петра, видимо, была психотропным лекарством. Он полностью отключался от внешнего мира и его цепкая, феноменальная память с легкостью воспроизводила родные места из далекого прошлого.
          Слава Богу, что Петр был заядлым охотником и успел перебороздить пехом не только Крым, но и Кубань, проваливался в болотах и терялся в камышах. Встречал рассвет, любовался зорькой и мешками нес в дом дичь. Если бы вы только знали, как я ненавидела обрабатывать дичь, а он нес ее мне три раза в неделю. Как я ненавидела охотничий сезон, т. к. с середины августа по январь я могла спокойно считать себя вдовой! И пилила я его бедного, как все нормальные женщины и не в радость мне были его фазаны, куропатки, лыски, зайцы и т.д. Но пришло время - и я сама взяла в руки порох, дробь, пыжи и по всем правилам их науки подготавливала патроны, после каждой охоты чистила и драила ружье .С любовью и радостью готовилась к охотничьему сезону, с тревогой провожала и с радостью встречала Петра. Дело было не в дичи, я уже понимала, что охота - это удел настоящих мужчин. Меня к охоте не подпускали, примета у них такая - женщина на охоте - к неудаче, а зря...
        К счастью у Петра был глиссер, два «Вихря», подводное ружье и «бензин рекой лился». Успели мы попутешествовать по нашему Керченскому побережью, Азовскому и Черному морю, успели мы насладиться свободой и просторами наших морей, полюбить рыбалку и ощутить азарт подводной охоты. У нас были общие закаты и восходы, только я о них призабыла, а у Петра более цепкая память, которая заставила и научила перенести на холст то, что любит, чувствует и помнит. И не ведала я о том, что именно эти картины держали меня на привязи, не позволяли оторваться от ощущения молодости и войти в свой возраст.С помощью своих картин Петр научил нас не только видеть природу его глазами, но и умению любить то, что нас окружает.
        Смотрела я на заброшенные кисти , на Петра и ругала я его по полной программе за пустоту, которую без разрешения подбросил. За то, что не знаю куда себя деть. За то, что резко почувствовала свой возраст.
        Мои переживания длились всего два дня, у Петра возобновилась речь, а через неделю восстановилось зрение и через месяц моя юность, как миленькая, начала писать картину.
        
Я не знаю, что Петру помогло восстановиться, возможно действительно Господь Бог на его стороне, а возможнёо испугался, что я буду бездельничать. Скорее всего, второе. Но этих двух дней для мня было достаточно, чтоб понять, проанализировать и получить острое желание рассказать о картинах, которые пишет мой Петр, так как каждая картина имеет свою Историю, просто так ничего не рождается. В каждой картине чья - то судьба, которая по непонятным мне причинам плотно переплетается с нашей.
        Разве можно не рассказать о картине «ВозвращениеТаары», и как неожиданно ее судьба сплелась с нашей.
        А красивый пейзаж в картине «Венецианские фантазии» создан при неожиданных и не радужных ощущениях.
        Почему в картинах Петра есть донские пейзажи, ведь там он не был? Есть Крым и родная Керчь - как же мне хочется провести Вас по родному городу, от которого не возможно оторваться! Кто хоть раз побывал в Керчи, осознает, что такие города из памяти быстро не стираются. Каждый камень, терраса, холм - это живая 26 вековая История! Завидую я «черной завистью» тем, кто умеет свой мысли и чувства выложить на бумагу - талант - либо ОН есть, либо ЕГО нет .Господь раздает таланты, видимо, избранным. Глупо ждать появления таланта в моем-то возрасте, поэтому начинаю свой рассказ с лету...
Часть I.   Вступление
Часть II.  «Возвращение Таары»
Часть III. 
«Венецианские фантазии»
Часть IV. Казаки

Часть V.  Керченские пейзажи
Часть VI. Профессор Стивен Хокинг и «Буковый лес»

Часть VII. Керченский пролив, коса Тузла и "ядрена мать"
Часть VIII48 часов и картина «Свет»
Часть IX.  "Беловежское соглашение"


Главная| Судьба | Галерея | Благодарности | О сюжетах | Гостиная | Контакты


Rambler's Top100